— Но вот вопрос: какая из царевен поедет дальше с нами в Хастинапур, а какая — в столицу панчалов?
— Но небесное оружие зовут даром богов! А я, когда отражал твои уроки, чувствовал иное… Мне казалось, что в моей зеркальной глади виден не бой и результат действия боевых мантр, а кощунственное соитие, похабная картинка, какими соблазняют юнцов шлюхи-вешьи! Я никогда и никому не рассказывал об этом…
Может, спрашивать и не стоило, но слова сами сорвались с языка. Однако ни Равана, ни Гаруда ничего не заподозрили. И то правда, любому интересно, кого и от кого в Вайкунтхе охранять понадобилось?
Это был чужой экстаз, краденый, отраженный но Дроне-зеркалу было все равно.
В десяти посохах от сына Жаворонка валялась разбитая вдребезги колесница. Обычная колесница, заваленная набок, и мертвые кони весом своих туш до сих пор натягивали постромки, будто желая ускакать в свой лошадиный рай.
Так я накрывал Семипламенного, когда в летнюю сушь Агни пожирал леса, сетью из молний.