— Дальше, Индра, говори. Мы слушаем, — прошептал он.
Улучив момент, я подхватил с огня котелок с кипяточком и кинулся к ятудхану. Он принял котелок из моих рук и дико вперился в пузырящуюся поверхность. Панчалиец с ужасом смотрел, как раскаленный металл бессильно шипит в ладонях ятудхана, и радже было изрядно не по себе.
Грозный всем сердцем боялся сорваться, отпустить поводья запретов в пылу боя.
Некстати отловленный слугами странник на все вопросы отвечает утвердительно, а Сокол сверлит меня пронзительным взглядом.
Грозный ведь — чистопородный Каурав, да и насчет богов-родителей тоже не мочалом шит…
— Смирение и послушание, о царевич, — улыбаясь в кучерявую бороду, произнес воевода ритуальную формулу.