Милдред не плакала, а лишь часто-часто моргала, и по ее круглому глуповатому лицу расползались красные пятна.
На следующее утро, еще до завтрака, миссис Норидж вошла на кухню.
– Вы опоздали! – резко сказал Генри Эштон. – В этой комнате только один преступник, и он не в себе. Обещаю, Шарлотта понесет наказание. А теперь уходите. Это вас не касается.
– С чего вы взяли, что она у меня? – чистым молодым голосом спросила «тетушка».
Теперь Генри разговаривал с женой как с ребенком. Послышалось звяканье: Агнесса выпустила оружие из рук.
Лай стал громче. Теперь можно было отчетливо расслышать, что гавкают на два голоса.