Магнитные поля отжимали плазму от внутренней поверхности сопел, но часть ионов все же врезалась в стенки, и те быстро остывали. Аварийные датчики захлебывались криками. Скоро сопла замерзнут настолько, что перестанут выдерживать давление, и тогда газ разорвет их. Но до того я успею достичь космопорта! Наверное.
— Время сейчас не то, чтобы любить. Можно надеяться, можно мечтать. Можно верить — в бога, вселенную, Павла Петровича. Можно отчаяться, плюнуть на все, бухать или трахаться до потери пульса. Или просто вкалывать круглые сутки и не думать ни о чем. А вот любить — не в духе времени как-то…
Ночью мы еще пили что-то, о чем-то спорили… Потом, кажется, спали… Поднимаясь на "Забаву", я чувствовал себя пожеванным бифштексом. Ни мыслей, ни сил, только желание смочить горло лимонадом и уснуть снова. Еще доля стыда от того, что Лера увидит меня вот таким. А не все ли равно, на самом деле…
— Я знаю, девчонка вам много чего успела наплести. А я могу тебе порассказать про нее. Она убийца и дрянь, ты знал это? На ней труп висит. Хочешь за нее вступиться? Подумай, Одинцов.
— Это не инфекция, — сказал Ник уже после укола.
И вдруг всплыло в памяти: машина, 8-33, нет времени на верю — не верю. Она смотрит в глаза и говорит: "Мы вместе". Не открывает дверь, не прыгает на раздолбанный асфальт и бегом в ближайший переулок, нет! "Мы вместе" — говорит Лера.