Будь я крутым героем боевика, ответил бы что-то вроде: "Это точно, детка!" — и поцеловал бы девушку.
— Согласно закону. Подвели к барьеру, приставили к затылку ствол, сказали: "Иди". Он и пошел.
Павел Петрович, как всегда, говорил на такой мажорной ноте и так лучезарно улыбался в тридцать два зуба, словно твердо знал, что нынешний день краше вчерашнего, завтрашний — светлее нынешнего, а через недельку-другую мы все познаем истинное счастье. Он был либо глуповат, либо набожен до крайности, но в остальном, надо признать, Председатель — неплохой мужик. Когда было скверно, он понял одним из первых, что нужно делать и как выживать. И, что ни говори, честно учил этому других. А когда наладилось, не затребовал себе ни скипетра с державой, ни гарема наложниц, ни белокаменных хоромов. Звать себя велел не Светлейшим и не Величеством, а просто Павлом Петровичем, Председателем. Люди любили его. Ник тоже любил…
— Меня зовут Виктор, для тебя — Виктор Андреевич. Хочу поговорить с учителем.
— Павел Петрович каким-то образом включил лазерный экран. Найдем, как включается, и попробуем перевести таймер.
— Брат… Ну да, — учитель явно потерял интерес ко мне. — Фидель, расскажи ему.