— А я вот ей передачку принес, — сказал тот растерянно.
— Что-нибудь да будет. — Дядя Федя неопределенно махнул рукой.
«Здравствуйте. Меня зовут Лиза. Я не могу говорить».
Так он журналист?! Лиза впервые видела журналиста, да еще московского.
Да, ей не повезло, и надеяться больше не на что. Она исчерпала весь свой лимит везения. Она попала в западню сама и втянула в нее Макса. Максу тоже не повезло. Он не был подлецом по призванию, он стал подлецом по принуждению. И это она виновата, что он стал таким. Это из-за нее у него не осталось выбора.
Барышня больше в китайский иероглиф не завязывалась, лежала смирно. Наверное, отогрелась. После водных процедур, мокрая, разрумянившаяся, она выглядела совсем юной, лет на двадцать, не больше. Макс сунул под ее мокрую голову подушку, укрыл пледом, всмотрелся в безмятежные черты. Вроде нет особых следов тлена и морального разложения. Девчонка как девчонка. В Москве таких тысячи. А может, она просто «разлагаться» стала не так давно? Может, вообще попробовала дурь впервые? Кстати, ни на руках, ни на ногах следов от уколов нет, он проверил. Чем же это она так набралась? Хоть бы к утру прочухалась, а то думай, что с ней дальше делать! Макс бросил рассеянный взгляд на девчонку, постоял пару секунд в раздумьях и направился в кухню. Доставая из холодильника бутылку пива, он с удивлением и легким злорадством подумал, что вот уже больше часа не вспоминает о Лоре. Чудеса! Может, какую-нибудь домашнюю зверушку завести, чтобы забота о ней отвлекала от грустных мыслей: собачку там, или кошечку, или новую любовницу, что ли…