— А когда мы сердитые, — объяснила вторая, — мы очень… нехорошие.
— Всего лишь продолжать, — сказал я, — свою мирную политику. По возможности, конечно.
Он опустился на камень медленно, со старческим кряхтением, из груди вырвался глубокий вздох облегчения, то ли в самом деле стоять было тяжело, то ли на незримость потратил слишком много сил.
— Не берите в голову, — посоветовал я. — Это сложновато даже для меня… временами, а вы слишком красивая. Итак, я готов выслушивать ваши тайны.
— Вы прекрасно их воспитали, — произнесла она таким непререкаемым тоном, словно ей самой лет сто, не меньше. — В самом деле… весьма.
— Ну тогда да, — сказал я и подпустил в голос восторга, — самого Крадлекарта, надо же… а как открыть?