Она продолжала орудовать ложечкой в замке, как умелый завоеватель, что пробил ворота и теперь расширяет проход для вторжения. От холодного мороженого на щеках проступил нежнейший румянец, алые губы покраснели еще больше.
— Полностью, — отрезал я, перебарывая дрожь и надеясь, что говорю правду. — Ибо я — человек! Меня ты можешь только искушать, это я помню…
— Согласен, — сказал я торопливо. — Теперь можешь снять с меня эти цепи?
Я всматривался внимательно и настороженно, странный контраст грубости и предельной, вплоть до болезненности изысканности. Но, главное, пока нет чувства опасности.
— Не дело, — пробормотал я. — Нужно не умножать сущности, как сказал великий маг и чародей Оккам, а совсем даже наоборот…
— Женщины должны быть осторожными с мужчинами, — сообщила она. — Вы бываете такими странными и дикими. Если ты готов, то выедем сразу после обеда.