— Как вам угодно. А теперь отправляйтесь спать! Ибо пьяный проспится… Дурак – никогда!..
— Кто же вы будете такие? Откудова в наших краях?
— Я вас его лишаю, — недобро проговорил Ливнев. И, выхватив из рук Вортоша пулевик, разрядил обойму в пленных господ.
Ревин полулежал на охапке сена, покусывая сухую травинку, смотрел в чернеющее небо. В расположении сотни царила кутерьма, казаки собирались в предстоящий поход. Дымили костры, фыркали лошади, где-то дурниной орал Семидверный, пробежал мимо горнист Дураков, потирая щеку: угодил, надо думать уряднику под горячую руку.
В стороне застучал бубен. Собственной персоной господин Хан приплясывал вокруг костра, наполняя вечереющий воздух тягучим пением одной ноты. Вырядился он подобающе: на обритое темя нахлобучил лисью шапку с длинным хвостом, обвешался побрякивающими амулетами из дерева и кости. Аккомпанировал себе "член императорского общества" бараньей лопаткой.
— Доброго здоровьица, красавицы! — путник поклонился бабам у колодца.