— Э-э, мил человек, погоди ворчать, — подмигнул Птах. — Ты таких грибов в жизни не видывал, уж поверь деду. Локти кусать станешь, коли не пойдешь… Грибников процессия и впрямь напоминала мало. Шли гуськом за Птахом, ведущим через лесную чащу по каким-то одному ему известным ориентирам. По сторонам не отвлекались, только и отмахивали комарье, да глядели под ноги, пробираясь сквозь бурелом и кочкарник.
Лорис-Мельников вздохнул и перекрестился.
Слезы Федюнины мигом высохли. Если что обещает Птах, значит так и будет! Вот, случается, обидят Федюню старшие, задразнят, играть не берут. Идет он по улице – носом шмыгает. Птах увидит, улыбнется в бороду. "Погоди-ка!", скажет. "Сейчас они к тебе сами прибегут, да первыми мириться станут". И хоть ходули Федюне смастерит, хоть дудочку, что на разные лады тренькает. А хоть согнет жестяную полоску винтом, нацепит на нехитрый пусковик, который веревочкой обмотает, да как дернет!.. Взлетает такая полоска выше деревьев, жужжит словно шмель, в синеве теряется. Взрослые рты открывают – диву даются, не то, что ребятня.
— А ну, назад!.. Сидевший безучастно калека-оборванец выпрямился в рост, выпятил угрожающе челюсть. Откуда-то из складок одежды извлек диковинной конструкции оружие. Поджигатели замедлили шаг, сделали попытку обойти неожиданное препятствие с боков.
— Да вы пьяны, капитан! — констатировал Ревин.
Тряся колокольцами, прикатили пожарные бочки. Подгадали как раз к моменту, когда над большим залом провалилась крыша. Расчеты поглядели на ревущую стену пламени и тушить не стали. Смысл? Когда даже близко не подойти. С любопытством сгрудились вокруг мертвых, лежащих вдоль забора.