— Что же ты натворил, поганец? — посетовал Ливнев. — Сколько народа загубил, детишек… Зачем?
Когда пришел немного в себя, увидел Ревина, что стоял все это время в стороне, наблюдая странную агонию ученого.
— Подождите, — в который раз начинал Грюнвальд, теребя расшитый бисером кисет, — мистер… Э-э…
— Тпр-ру, стой! — Федюня аж запнулся, сворачивая голову. Ой, не понравились Федюне гости. Не наши, не казаки, одеты по-другому. С десяток их, все в грязи перемазанные и под седлами поклажа: издалека скачут, видать. А за плечами ружья. И глаза недобрые у них. Цепкие глаза, злые. А ну как деда убивать пришли?..
— Это мой… муж, — представила Савку Евдокия. И отчего-то смутилась. Старец покивал, улыбнулся уголками рта. Но Савку обнял уже по-православному, троекратно.
— Федор Палыч, прошу вас, умоляю, остановите дуэль! Вы же можете!