Широкую горницу освещал самодельный сальный светильник, заметно коптя в потолок. Неровный дощатый пол изрядно сбегал горкой, с непривычки можно было с разгона уткнуться в русскую печь, занимавшую едва ли не половину жилища. На широкой лежанке на ворохе одеял дремал кот, наделенный правом составлять хозяину кампанию, видать, за неимением другой альтернативы. Неприбранный, давно не скобленый стол также говорил в пользу отсутствия хозяйки. Полки по стенам, образа в углу, грубовато сработанный шкаф, с подоткнутыми под стекло бумажными цветами, рукомойник с ведром – вот и все нехитрое убранство. Все три окна горницы плотно занавешены.
— Я повторяю, урядник! — Алмазов возвысил голос. — Сдать оружие, спешиться! Это приказ!
Зверь на мгновение замер, поворотил морду в нерешительности и присел, чувствуя смутную опасность. Но голод все же взял свое, хищник оскалился и ринулся в атаку, видя перед собой только теплое, трепещущее в конвульсиях мясо… Человек легко, с несвойственной человеку скоростью уклонился от когтей и с такой силой всадил кулак мохнатый в бок, что пробил грудную клетку, заставив осколок сломанного ударом ребра проткнуть сердце. Зверь пробежал по инерции несколько шагов и свалился навзничь. Из пасти и ушей его хлынула кровь. Шеату не составило бы труда руками содрать с туши шкуру, чтобы укрываться от ночного холода. Но, поразмыслив, он решил оставить шубу владельцу. Пока не замерзала вода, нужды в этом не было. Если бы речь шла о выживании, Шеат выпил бы сейчас теплую кровь, съел печень и натерся бы с головы до ног салом, сохраняющим тепло. В конце концов, если переход сквозь огромный лес затянется, Шеат надеялся найти таких полезных и неопасных тварей еще.
— Смею уверить, Евлампий Иванович, — Вортош воздел ладони к потолку, — уже встретились бы!.. Кабы не Ревин… Ну, все! Теперь никуда уже не денется. Поезд-то когда у нас следующий?..
Евдокия скинула на руки подбежавшему лакею свою шубейку и уверенно направилась в залу, навстречу яркому свету сотен свечей и блеску зеркал в золотых оправах. Савка на ватных ногах заковылял следом, вдохнул, как перед нырком, воздуха, зажмурился и шагнул под перекрестье лорнетов, моноклей и прицельных прищуров. Среди присутствующих разнесся шепот, подавился нотой оркестр, сбив с ноги танцующих. Среди роскошного убранства Евдокия смотрелась Золушкой, явившейся на сказочный бал.