— Теперешний гробовщик, полагаю, мой троюродный кузен. Некоторые из Сауэрби избрали Жизнь, другие — Смерть.
Я прижалась ухом к деревянной панели и прислушалась, но из внутренностей органа не доносилось ни малейшего звука.
— Сосуды у него на шее были все еще темными, даже шесть недель спустя.
Через несколько минут я уже вылезала — тихо, осторожно — из окна портретной галереи на первом этаже.
— Адам уже попробовал ее и пришел к тому же выводу.
Моя отговорка была не особенно оригинальной, но это было лучшее, что я смогла придумать так быстро.