— В этот раз мы сумели обойтись без экстраординарных мер. Нам удалось убедить полковника…
— Совершеннейший вздор! — вторично мне удалось пробить чопорную маску, только в этот раз наружу выглянул не ужас, а возмущение. — Только глубокий невежа может отстаивать подобные теории! Любому же образованному чел… гм, разумному существу очевидно, что классические произведения аранийской поэзии никак не могли быть созданы замшелым провинциальным мещанином. Все в них, буквально каждая строфа, образы, словарный запас, наконец, свидетельствуют, что их автором являлся человек, не только достигший высот в академической учебе, но и повидавший мир. И, разумеется, благородного происхождения.
— Не уверена, что полковник одобрит мое понимание «духа закона», — призналась я. — И уж точно мне бы не хотелось войти в анналы Гвардии той, из-за кого этот самый рескрипт отменят.
Лорд Рич подошел к небольшому шкафчику в углу, с видимым усилием выдернул из плотного строя книжных корешков небольшой томик с позолоченным якорем на обложке и взвесил на ладони, словно прикидывая: запустить его в чью-то голову или выбрать фолиант потяжелее.
— Спасибо, теперь понятно, — пробормотала я. Факт действительно забавный — до сих пор я считала, что людские аристократы предпочитают не вспоминать об источниках благосостояния их семейств. Однако упомянутый лейтенантом глава, по всей видимости, не видел ничего зазорного в медленном отравлении окружающих продуктом перегонки зерновых.
— С каждым годом становится все хуже, — констебль спрятал награду, — и это не ворчание старого брюзги, поверьте. Хоть я и в самом деле помню времена, когда на месте этих фабрик и бараков еще стояла деревня. Тогда утренний туман приходил снежно-белый, а не грязно-серый от копоти, в канале за мельницей я однажды выловил форель весом… — констебль вдруг замолк, тяжело дыша и глядя куда-то мимо меня.