— Видите ли, мистер Кард бывает чрезвычайно настойчив… в некоторых вопросах. В частности, он приказал, чтобы все опасные предметы хранились в сейфе. Создает некоторые неудобства, но что поделать… у полковника пунктик еще со времен службы в… ага, вот!
Кроме двух мальчишек в рубке кое-как уместились штурвал, рулевой матрос и заваленный картографическим барахлом раскладной стол. Всевозможные циферблаты и вентили также присутствовали, но после «Ночной моли» их количество совершенно не впечатляло. И хвала Лесу — зато в рубке можно было выпрямиться, не рискуя при этом получить по затылку рукояткой архиважного маховика.
По залу прокатилась волна — словно сказочный чародей взмахнул жезлом, вдыхая жизнь в каменных истуканов. Куклы сходили со своих мест, направляясь к дверям… одним из последних зал покинул Кард, едва не просверливший мне дыру в хамоне своими тревожными взглядами. Наконец двери закрылись — и в наступившей тишине я услышала, как Ее Величество Королева Арании-и-еще-на-полстраницы-титулов громко вздохнула.
В его словах не чувствовалась горечь, слишком уж далеким было прошлое — но меня пробрала дрожь. Густой, ароматный, слегка терпкий красный мед в глиняных горшочках с изображением маленького смешного медвежонка — кринанской вересковой панды — был одним из моих любимых лакомств. До сегодняшнего вечера.
Вздохнув, я обошла столик и принялась изучать разложенные на кушетке платья. Два ближайших относились к печально знакомому по визиту на гномский прием стилю: «чулок, еле-еле натянешь». Следующее… я вертела и примерялась к нему почти минуту, прежде чем догадалась, как эту комбинацию из медных колец и очень узких полосок голубого муслина надевать — и как оно будет выглядеть. Создавший его портной, судя по всему, вдохновлялся старинными аранийскими гравюрами, где представительниц моей расы было принято изображать в виде скачущих по ветвям полу- и даже почти голых демониц.
Внизу прогрохотало, крайняя слева трубка плюнула в капитана совершенно неразборчивым даже для эльфийского уха шипением. Затем корабль покачнулся, земля за остеклением резко провалилась вниз, а впереди показались огни — вначале полевого лагеря, затем, судя по болезненно-ярким потокам электрического света и по суете и мельтешению в этих лучах, то самое сооружаемое у ворот укрепление, где требовалось «организовать особо бурную деятельность».