— Вы закончили? — кротко спросил он и, дождавшись моего сердитого кивка, продолжил: — Очень хорошо. Тогда попробуйте уяснить одну простую вещь — мы беспомощны не более, чем любой воздушный парусник.
— Но до сих пор, — возразил О'Шиннах, — он руководствовался именно им.
А вот встретивший нас местный констебль, напротив, произвел на меня весьма положительное впечатление. Осанка в стиле «штык проглотил» явственно намекала на армию, а массивная трость и причудливо скроенный левый башмак — на причину досрочного расставания с ней. Содержание отставника из нижних чинов, даже с учетом «кровавых грошей» за ранение, позволяет свести концы с концами разве что в глухой провинции, где, если верить слухам, ходят в домотканой одежде, а деньги видят раз в год, на ярмарке. Если же человек, да еще инвалид, остался в столице, но не спился, как сотни его собратьев, а начал строить карьеру заново — значит, он явно не дурак, а вовсе наоборот. И, надев полицейскую каску, следит за происходящим на участке не менее пристально, чем наседка — за яйцами в гнезде.
Тайлер начал эту фразу с гордым видом Наставника, снисходительно поясняющего юным эльфам, почему трава зеленая. Однако к ее концу он вдруг осознал, что все находящиеся в кабинете смотрят на него… ну, примерно как на юного эльфа, поведавшего миру: «Трава зеленая, потому что ночью муравьи красят ее в зеленый цвет!»
— Время… — Кард поднялся из-за стола, подошел к окну, коснулся стекла. Я сжалась, заранее страшась предстоящего скрипа, но, к счастью, сам полковник не собирался испытывать мой слух ужасающими звуками. Он просто стоял, глядя на сползающие вниз бледно-грязные разводы.
— Надеюсь, — с легкой иронией осведомились из-за спины, — вас не страшит поездка на вершине технического прогресса?