Он сморщился от кашляющего булькающего звука, который его разбудил, умудрился поднять голову на несколько градусов и увидел Шай, склонившуюся над ночным горшком. Она была голой за исключением одного сапога, и штанов, запутанных вокруг лодыжки, ребра застыли, она блевала. Полоска света из окна упала на лопатку и осветила большой шрам, горящий как перевернутая буква.
— Люблю, как старые ублюдки треплются, а ты? — Шай приподняла бровь на Лифа. — Чувствую себя здоровой.
— Я отследил тех трех, — сказал Ламб. — Взял их след и шел по нему два дня.
Но не Даб Свит. Он еще раз наполнил легкие до отказа. — В нее легко влюбиться, в эту Далекую Страну, но она жестокая хозяйка. Все время впутывает тебя во что-то. Вот как это было со мной, когда я был моложе, чем Лиф сейчас. Лучшая трава всегда за горизонтом. Самая вкусная вода в следующей реке. Самое синее небо где-то за горой. — Он глубоко вздохнул. — И не успеешь оглянуться, твои суставы уже щелкают по утрам, и ты не можешь проспать два часа без необходимости отлить, и внезапно осознаешь, что лучшая страна для тебя где-то позади, и ты никогда даже не оценил ее по достоинству, когда проезжал там, глядя вперед.
Темпл подумал, что для человека, посвятившего себя противостоянию с испражнениями, Инквизитор Лорсен определенно наслаждается сортирными метафорами.
В конце концов, это была ее знакомая территория. — В последний раз как мы говорили, это было…