— Заметно чтоб я смеялся? — сказал Ламб, снова ударяя его.
— Мне жаль, — сказал Темпл. Ему даже на самом деле было немного жаль. — Но его нет. Оно у Контуса.
— Шай. — голос Ламба. Сильная рука обняла ее за плечо, и теперь она знала, что может отпустить.
Всех ударило безумие надежды. Или жадности, в зависимости от веры наблюдателя в человечество, которая в случае Шай была ниже плинтуса. Все пьяны от шанса достичь какой-нибудь замерзающей лужи где-то там, в великой пустоте, и хватать новую жизнь обеими руками. Оставляют себя обыденных на берегу, позади, словно сброшенную кожу, выбирая короткий путь к счастью.
Темпл отвалился на спину, в кромешной тьме, и кто-то навис над ним. Он слышал их дыхание. Может это была Шай, или Лиф, или кузен Джентили, и его не особо беспокоило кто.
Хотя, черт возьми, Голден устал. Неудачи и сожаления, которые тащились за ним, как цепи за пловцом, были все тяжелее с каждым днем, с каждым вздохом. Этот бой должен стать его последним. Он слышал, Далекая Страна была местом, где люди могли найти свои мечты, и пришел сюда в поисках пути вернуть все, что он потерял, но вот все, что он нашел. Глама Голден, могучий Военный Вождь, герой Олленсанда, который стоял высоко в песнях и на поле боя, которым восторгались и которого боялись в равной мере, теперь катался в грязи для увеселения дебилов.