— Иосиф Лестек? — Темпл задрал брюки, чтобы похлюпать на улицу. — Что с вами случилось?
— Никаких беспокойств! Генерал Коска позволил мне сопровождать его в последней кампании, пока он рассказывает детали его очаровательной карьеры солдата удачи! Я собираюсь сделать его предметом моей самой выдающейся на данный момент работы!
— Я всегда удивлялась, как некоторые не могут сами себе помочь.
— Болтать поменьше! — прошипела Плачущая Скала сверху. — Шагать побольше!
Она бросила в него лук, и он откинул его рукой, качаясь в ее сторону с другой рукой наотмашь. Она увернулась вбок, и лезвие ударило в парапет. Она схватила его за другую руку, когда та полетела к ней, и ударила в ребра, скользнув вокруг него. Фургон тряхнуло, и ее повалило на бок. Он крутил изогнутый клинок, но не смог освободить его из дерева, и выдернул руку из ремня вокруг запястья. К тому времени она поднялась в наклоне и достала нож, рисуя небольшие круги его кончиком, круги, круги, и они смотрели друг на друга, оба широко расставив ноги, колени согнуты, и дрожащий фургон грозил стряхнуть их с ног, а ветер грозил сдуть их прочь.
Юрист видел это. Как он воспринял зрелище в склепе, с широко раскрытыми глазами, плотно сжатой челюстью, слегка искривленным ртом. Было некоторым утешением знать, что был один человек в этой банде, который в лучшей компании мог стать приличным, но он был столь же беспомощным, как и Сворбрек. Все что они могли сделать, это смотреть и, не делая ничего больше, сострадать. Но как это можно было остановить? Сворбрек съежился, когда мимо прогромыхала лошадь, окатывая его окровавленным снегом. Он один был человеком, и он не был бойцом. Карандаш был его единственным оружием, и, как бы высоко писец не ценил его силу, он не сравнился бы по силам с топором и доспехами в поединке. Если больше ничего за последние несколько месяцев он и не выучил, то это усвоил.