По меньшей мере две дюжины хорошо знакомых и глубоко презираемых фигур зашли за Стариком.
— Хорошо, — сказал отец Пита, но на самом деле он не смотрел. Он шел быстро, голые ноги шлепали по древней бронзе, и хмурился. Пит не был уверен, но он никогда прежде не видел, как тот хмурится. Пит думал, что он сделал не так. Считает ли его отец, что его новое имя все еще ему чужое. Он чувствовал себя неблагодарным, и виноватым, и обеспокоенным, что он сделал что-то очень плохое, хотя и не хотел.
— Видал я и хуже. — Холодное и ужасное острие ткнулось Темплу в поясницу. — Давай посмотрим твое оружие, медленно, как улитка зимой.
Была тишина, пока они раздумывали, и угли шипели в яме, и искры кружились и светились в темноте, и сладкий запах Пара Видения размывался среди них.
— Говно… блядь… говно… блядь… — Свит пнул свою лошадь и в гневе хлестнул ствол дерева, мимо которого проезжал. — Я сочтусь с этим объеденным опарышами ублюдком, точно говорю!
— Ты тот, кто убил Медведя Стоклинга? — насмехался он. — Ты тот, кто выиграл все эти поединки? — Он плюнул в грязь прямо рядом с их ногами. — Ты выглядишь не особо!