Мэр стояла на привычном месте на балконе, руки на обычных, отполированных местах на перилах, и смотрела, как люди Карнсбика вкалывали на его новой мануфактуре. Огромный каркас уже возвышался над амфитеатром, новый поверх древнего, затянутый лесами на месте, которое когда-то занимал Белый Дом Папы Ринга. То было отвратительное здание во всех смыслах. Здание, на которое годами она направляла всю свою ненависть, коварство и ярость. И как же она по нему скучала.
— Ага, немного. — Она покопалась в карманах и отдала ему монеты, которые Темпл отдал ей час назад, затем быстро ушла. Никто не любит стоять так близко к неудачнику, да? Беспокоятся, что неудача может перейти на них.
— Посмотрим. — Берми втащил себя в седло. — Полагаю, ты об этом пожалеешь, когда мы вернемся с самородками, большими как какашки.
— Тогда три тысячи, и животные. — Его торговля была почти такой же хреновой, как его одежда.
Шай зачерпнула воду, и брызнула на лицо, застонала от ее холода, едва не льда. Она потрогала пальцами больные веки, и ноющие щеки, и избитый рот. Стояла там, склонившись над миской, и ее слабое отражение роняло капли с ее лица. Вода была розовой от крови. Сложно сказать, откуда именно. Последние несколько месяцев оставили ее избитой, как бойца-профессионала. Только без приза.