– Хорошо! Скажешь Томми, что я поеду на его месте в головной машине. И еще. Как наш специалист по виски?
– Что случилось на этот раз, малыш Алан? Кто тебя обидел?
Прошли через складское помещение, заставленное ящиками и коробками, и спустились по лестнице в подвал. Вошли. На голых стенах из красного кирпича было наклеено несколько афиш, где были нарисованы танцовщицы с высоко поднятыми ногами, да пара цветных рекламных плакатов. Ростовщик в этот самый момент сидел за столом и укладывал деньги в картонную коробку. Резко подняв голову, он увидел на пороге Дэна и тут же изобразил на лице улыбку. Правда, вышла она у него не радостной, а холодной и искусственной. Гангстер подошел к столу, а я остался стоять у двери. Телохранитель, плечистый мужчина, лет тридцати, несколько расплывшийся в талии, сидел на стуле, рядом с дверью. До нашего прихода он листал журнальчик с красотками на обложке. Увидев нас, сразу напрягся, что сделало его похожим на пса, ждущего команды от хозяина.
Владимир меня сразу узнал. Его собеседник бросил на своего приятеля вопросительный взгляд, но тот не обратил на него ни малейшего внимания, продолжая сверлить меня откровенно враждебным взглядом. Не понимая, что происходит и почему молчание затягивается, второй мужчина попытался разрядить атмосферу: – Извините, сэр! Вы что-то хотели?
– Они вечно спорят о том, чего нельзя вернуть, а значит, изменить, – в ее голосе почувствовалась неприкрытая грусть.
– Выздоравливайте! И всего вам хорошего! Я пойду, открою дверь.