– Я не знаю полного расклада, но судя по тому, что услышал, их цели – О'Бэнион и Дик. По четыре человека. О'Бэнион, я слышал, нередко остается один, когда работает в своем цветочном магазине.
Келли успел сделать только два шага к стойке, как коренастый здоровяк крутнулся на стуле, одновременно выбрасывая вперед руку с револьвером. Я ожидал нечто подобное, поэтому успел выстрелить первым. Пуля ударила в его плечо, когда тот нажимал на курок. Рука стрелявшего дрогнула. Как потом мне сказал Нож: он прямо почувствовал, как пролетевшая рядом пуля качнула волосы у его виска. Раненый бандит не сумел удержаться на стуле и рухнул на пол. Разговоры и крики смолкли на полуслове. Последнее, что я услышал, как кто-то тихо сказал: «Господи Иисусе», после чего наступила полная тишина. Нож, понимая, что только чудом ушел от смерти, был вне себя в ярости. Подскочив к упавшему бандиту, он с силой опустил каблук ему на руку, до сих пор сжимавшую револьвер. Пронзительный вопль, полный боли, прозвучавший в полной тишине, как-то резко ударил по ушам. Взбешенный ирландец принялся бить ногами скорчившегося в позе эмбриона мужчину.
– Извините! Мы еще поговорим, но перед этим…
Спустя двадцать минут мы подъехали к уже знакомому мне дому. Вошли в подъезд.
– Он – не он! Но это работа «крысы»! Если этот сукин сын так легко тебя предал, почему ему не сдать наши машины?! Ты пойми, если бы он временами не расплачивался с долгами, ему бы давно кишки выпустили в какой-нибудь грязной подворотне!
– И здесь без крови не обошлось! Извините, мне надо идти!