В комнате царил полумрак, отец не любил яркого света, от которого у него слезились глаза и портилось зрение, так что все домашние давно привыкли к тускло светящимся лампам. Но сейчас тень, которая накрывала Томириса, пугала своей подвижностью.
Забавно у нее челюсть отваливается. Не помню, чтобы я видела нечто подобное раньше.
- Отвяжитесь от меня! Идите к черту с вашими нотациями!
- Мы собрались здесь в этот чудесный день... - заговорил он.
Меня насильно лишали стольких вещей, но по крайней мере, одной вещи теперь лишать не смогут.
Я закрыла глаза. Его голос был шершавым и ласковым одновременно. Как это возможно?