Глупая горничная. Думает только о деньгах, понятное дело, ведь даже вкалывая поколениями, слуги не могут позволить себе такой дом, как у нас. Зато их практически никогда не принуждают к браку с кем попало из чисто практических соображений.
- Смотри на меня! - негромко сказала я, но так, что не узнала своего голоса.
Я взяла одну крошечную корзинку с коричневым кремом.
Зорма хохотала в окружении двух молодых людей, Куль была окружена целой толпой и даже Валисса нашла себе поклонника. А я вдруг перехотела веселиться. Этот укол, который длился всего миг, казалось, принес в мою кровь такую порцию одиночества, что я просто диву давалась, почему я до сих пор не завыла от отчаяния. Как будто мне сделали инъекцию и то, что находилось в шприце, расплывается теперь по телу и заставляет тосковать.
Разве я плачу? Стоило услышать о слезах, как из глаз потекла вода, теплая, быстрая, от нее чесались глаза, щеки и шмыгал нос. Да уж чего там, я еще и всхлипываю. Получается, я на самом деле плачу.
Томирис Хайде стоял не наверху, среди остальных хладнокровных, а среди гуляющих на брусчатке, возле узкого переулка, уходящего в темноту. Как всегда, в одиночестве. Как всегда, чужеродный на фоне любого общества. Он стоял довольно далеко, но сложно не узнать высокую фигуру, одетую в темное и с неизменным черным плащом, окутавшим плечи. Одна его рука лежала на эфесе силовой шпаги, а вторую он держал за спиной. Как обычно...