– Не реви, – хмыкнул я, отстраняясь. – Опять истерика? Не слишком ли часто для одного дня?
Ага, шипит уже не так злобно! Значит, отходит помаленьку. Еще немного, и думать забудет об оскорблении. Бег все силы отнимет. В принципе это не очень хорошо, ненависть бы позволила ей продержаться подольше. Но что-то мне подсказывало, что до цели уже недалеко…
Сзади вдруг раздались отчетливые всхлипы и шмыганье носом. Обернувшись, я увидел рыдающую Галю – второй раз на моей памяти. Она стояла посреди рубки и самозабвенно ревела, утирая слезы и сопли правой рукой с зажатым в ней пистолетом. Оружие порядочно мешало, но до нее этот факт никак не доходил – настолько погрузилась в собственные переживания.
Освещение здесь было не такое яркое, как наверху, но его вполне хватило, чтобы с верхотуры различить бесконечные ряды… Фиг его знает, как правильно обозвать. Больше всего громоздившиеся повсюду штуковины напоминали оборудование из Галиной лаборатории: колбы не колбы, а нечто цилиндрическое, выраставшее прямо из каменного пола, покрытого все той же псевдогубкой. Серый монолит без видимой границы переходил в прозрачный материал вроде стекла, образуя своеобразную мензурку, вверху же вновь сменялся камнем. По твердым поверхностям змеились хитиновые трубки. Их хитросплетения живо напоминали кровеносную систему. Вот мерзость! Инкубаторы. Хотя нет, скорее искусственные утробы. Гале должно тут понравиться, еще бы, практически родное окружение! Вон даже околоплодные воды в пробирках бурлят, омывая плохо различимые сгустки чего-то гадостного. Лаборатория по клонированию, право слово. А может, наоборот, органику перерабатывают. Как бы нам под раздачу не попасть…
Блажен, кто верует. Хотя вполне может быть – не зря же ее в штат экспедиции взяли, да еще какой-то профессор Накамура лично. Собственно, на профессора плевать с высокой колокольни, а вот с Галиной вполне можно было бы завести более тесное знакомство. Очень приятная девушка, а с характером потом разберемся.