Дом у нас жизнерадостного рыжего цвета и покрыт такой же блестящей черепицей, как Дом Старейшин.
Азамат споласкивает меня под гибким краном, бормоча, что душ он обязательно установит в ближайшие дни — я только киваю с идиотской улыбкой и послушно дрейфую по поверхности — и извлекает меня на воздух, попутно заворачивая в полотенце.
Он наклоняется ко мне, всем своим видом выражая стремление хоть что-то понять в моем поведении. А я прихватываю его под скулы и целую в обе щеки.
— Я тебе сейчас сахара в кровь загоню, от голода не помрешь. А есть тебе нельзя.
— Перин нет, — жизнерадостно отвечает он. — Только шерсть. Арон ненавидит, когда перья колются сквозь чехол. Он разводит «женских овец», у которых шерсть мягкая и не пахнет, именно чтобы матрацы делать.
— Что?! Нет, конечно! Я просто хотел, чтобы ты могла все себе позволить и…