Когда наконец обретаю способность стоять сама, Азамат уже готов вызывать психовозку, хоть и не знает, что это такое. Да уж, какой бы реакции он ни ожидал на свои дары, я отколола нечто совершенно иное.
— Ну который не делает ничего плохого, — бормочу, прекрасно понимая, что определение через отрицание не подходит.
— А ты вообще молчи, — отвечает мне духовник. — У тебя кровать с вечера нетронутая стоит, мы уж думали, ты сбежала.
Эти мелкие гады ржут. Я начинаю бояться. Только в открытый космос не вышвыривай, дядя.
— Знаешь, — говорит задумчиво, — обо мне, кажется, никогда и никто так не заботился, как ты.
И это террорист? Он бы еще реверанс сделал! Нет, по мне, конечно, лучше так, чем руки заламывать! Но что-то как-то неправдоподобно… Может, это какая-то ошибка? Да и хотела бы я знать, прибили они мою сладкую парочку или нет? Как-то мне не хочется в эту комнату…