— Ладно, — сказал он после короткого раздумья. — Ты иди к ним, а я тебя здесь подожду.
Он быстро нашёл русского консула, от которого получил зашифрованные инструкции. Оказалось, что барону надлежало срочно прибыть в Париж и встретиться там с неким мэтром Дэ Ашэ, шантажистом и негодяем. Мэтр достал где-то письма принцессы Дагмар, нынешней императрицы Марии Фёдоровны. Письма были адресованы её первому жениху цесаревичу Николаю, умершему в молодом возрасте. Новым наследником стал его младший брат Александр, нынешний самодержец. Вместе с троном он как бы унаследовал и Дагмар; теперь они составляли образцовую любящую семью. Государь повелевал ротмистру отобрать письма жены у шантажиста и доставить их в Гатчину. Ну, держись, каналья!
Тут налетел разъярённый Лыков. Досадуя на своё падение, он не стал нянчиться с «фиделькой» и одним мощным ударом отправил его на пол. За дверью послышались шаги и взволнованный шёпот. Сыщик налёг плечом, сломал замок и ворвался в номер. Он увидел красивую перепуганную блондинку, сидевшую, поджавши ноги, на кровати в шикарном дезабильё, и распахнутое настежь окно. Не раздумывая, Алексей прыгнул в него и сильным толчком сбил с ног мужчину, в одной рубашке и панталонах завязшего по колена в сугробе. Тот ойкнул и вытянулся во весь рост на снегу лицом вниз.
— Эх ты, тёмный человек. Это знак Общества Белого креста. Полное его название: «Общество попечения о нуждающихся семействах воинов, потерявших здоровье в мирное время». Соображаешь?
— Позвольте представиться, ваше высокородие: губернский секретарь Рачковский Пётр Иванович.
— Молодой был барин-то, Апушкин. Не хотел помирать. Как увидал, куда дело клонится — просил его отпустить. Очень просил, жалобно так. Не губите, говорит, пожалейте. К семье он ехал. Всё отдам, и клятву перед святыми образами приму, что никому и никогда не расскажу про ваши дела. Сын у его, вишь, родился… К сыну он ехал. Кровиночку свою, говорит, хочу на руки взять; не видал я ещё его, в моё отсутствие он на свет появился. Христом Богом просил… А как его теперя отпустишь? Побожится, уедет — да сразу и к становому. Пришлось-таки задавить. Да…