Народ грохает, надеюсь, никто не замечает, как меня скрючило. Притворяюсь, что подавилась. Тирбиш поворачивается ко мне, утирает глаза.
— Надеюсь, — улыбается он, целует меня в макушку.
Азамат смеется и, стащив свой хом, наматывает его на руку. Мы двигаемся на выход.
— Ладно, — говорит, — хватит тут болтать, если тебе обряд нужен, то не отвлекай меня.
— Это значит «дождевой цветок», он в дождь родился.
Наш разговор заглушает внезапная музыка, а потом на поле выплывают несколько десятков девиц в ярких платьях и забавных шапочках, их ручеек рисует по полю петли и круги, при этом они все время делают какие-то выкрутасы руками, так что действительно очень похоже на рябь на воде.