Цитата #1039 из книги «Между Амуром и Невой»

— Зачем убивать, — ответил Алексей. — Найдут тело, полиция станет искать… Живой он. Только будет теперь дураком на весь оставшийся ему срок. И станет ходить по Заднему проспекту полным идиотом, показывая Выборгской стороне и Охте, каково это — ссориться с Лобовым.

Просмотров: 4

— Алексей… я выяснил — золота там полно! Они сейчас уже добывают двадцать берковцев в год… а если наладить промышленную добычу жил шахтовым способом, то вообще дух захватывает… Ты там был, ты можешь стать управляющим этой концессией… У тебя у одного только и получится… когда я умру… Проси у Лобова не сто тысяч, проси миллион… миллион… это свобода…

Просмотров: 5

Учитывая сжатые сроки, поставленные им начальством — вернуться до зимы — Алексей с Яковом не могли себе позволить идти в Забайкалье пешком, с общим этапом. Сказать по правде, это их устраивало. Согласно норме, партия должна проходить за месяц пятьсот верст (тридцать верст в день, через двое суток на третьи — дневка); в Томске и Иркутске положены трехнедельные отдыхи. При таких порядках инспекторы «Этапной цепочки» прибыли бы на место к Рождеству и со сбитыми в кровь ногами. Посему, пример поляков, едущих на каторгу с комфортом на лихой тройке, оказался заразителен, и из Перми вышли на восток уже два тарантаса. Солдатики караульной службы также были довольны прокатиться с ветерком, а не тащиться на своих двоих с винтовкой и подсумками. У «кислой шерсти» своя норма — сто верст в неделю, пять тысяч верст в год при любой погоде, и всё это за 2 рубля 70 копеек годовой денежной дачи… В итоге получилась привилегированная колонна: две повозки, а в них два богатых «спиридона», двое каторжных панов и двое караульных под началом ефрейтора. Так и рванули до Тюмени, и долетели до неё в четыре дня.

Просмотров: 9

— Вот-вот! Александр Павлович переборщил в другой крайности, и пришлось применить картечь. Дальше все продолжалось в той же последовательности. Его августейший брат повесил пять человек, услал в ссылку Салтыкова и Герцена, заковал в кандалы Достоевского, приструнил всю Европу. И так надоел этой самой Европе, что получил крымскую катастрофу. Спохватившись, Александр Николаевич ухватился за маятник и стал, пыхтя от натуги (прости, Господи), перетаскивать его справа налево. Появились освобождение крестьян, судебная и военная реформы, земство — а также развязность газет, железнодорожные аферы, стриженые девки с револьверами и лохматые бомбисты. Амплитуда вновь не была рассчитана, и… великому реформатору оторвало ноги на набережной Екатерининского канала. Что же будет сейчас, по вашему мнению?

Просмотров: 6

— Это так заметно, да?.. Ты прав; я менжуюсь. Для уголовных — ты знаешь — люди означает только сами уголовные; все остальные хуже мусора. Мир делится на две части. Значит, с обывателями можно делать всё, что захочется и это даже сойдет за доблесть. Тут-то я и торможу! Не могу ещё так запросто, с легким сердцем, топтать не повинных ни в чём людей… Тогда стая начинает на меня коситься. Лобов умный — он меня не торопит, но развращает лёгкими деньгами. Я красивую жизнь люблю, а трудиться как большинство человечества — не готов. Вот потихоньку и засасывет меня на самое дно. Это ты сумел так поставить себя, что уголовные всё примут. Видят, что ты не их полета, а приходится терпеть, иначе башку оторвешь! Я так не умею. Подковы гнуть не хуже тебя — могу, а это нет… Ты бы знал, как мне хорошо последние месяцы около не Пересвета с Чулошниковым, а тебя! Веришь, душой отдыхаю. И завидую… Но ты рано или поздно уйдешь, а я останусь, ну и…

Просмотров: 6