— Лиза, ну пожалуйста. Ты ведь ему всю жизнь искалечишь.
— Ну неудобно как-то без стука входить, — говорю слегка сдавленным голосом, который стараюсь обратить в этакую кокетливую детскость. Тут я как бы впервые замечаю Алтонгирела, который стоит у иллюминатора спиной ко мне и делает вид, что меня нет. — Ой, привет, — говорю его спине, а потом снова поворачиваюсь к Азамату: — Не помешала?
— Привет еще раз, — говорю, устремляясь к холодильнику. — На меня не готовь.
— Еще бы они запели, — усмехается он. — Если духовник поет, то получается молитва-заклинание, ну знаешь, гуйхалах. А вон тот Старейшина… который нам хомы заговаривал… он и говорить не может, такая в нем сила. Чуть губами шевельнет, уже чудеса творятся. Любовь богов даром не дается, знаешь ли.
— Ух ты, как легко катаются! И не скрипят! — Люблю добротные вещи, ну очень, очень люблю!
Мы куда-то двигаемся, опять не знаю куда.