— Я надеялся, — произносит он медленно, — это предотвратить. Если бы ты был благоразумнее…
— Лиза, но это же игрушка, ее надо одевать типично…
— У них не принято представляться кому попало.
— А-а, ясно. Я… тебе что-нибудь должна за ткань?
Вытаращиваю глаза: это вот эта вот огромная хреновина — вся из платины?!
— Куда уж благоразумнее! — громыхает Азамат, у которого, похоже, кончилось всякое терпение. — Я был благоразумен всю жизнь, и за это теперь ты хочешь испоганить последние три дня, которые у меня есть с ней? Я был несчастлив пятнадцать лет! Когда она уйдет, больше ничего не будет, но я имею право быть несчастным на своих собственных условиях!