— Ну, у нас много есть таких мест, где люди пропадают. Целые разбойничьи села имеются, в которых столетиями прохожих убивают и грабят, а потом тела прячут.
— Я камер-юнкер Лыков, чиновник особых поручений Департамента полиции. По личному поручению министра внутренних дел прибыл в Варнавин для ликвидации шайки Челдона. Совместно с варнавинским исправником штабс-ротмистром Бекорюковым шайка разгромлена, Челдон захвачен и дал признательные показания. В числе пособников указал и на Трясисоломина-младшего. Ведется полный розыск с арестом всех причастных. А вы кто такой?
— Рассчитать его сегодня же. Обойдемся без буфетчика.
Река в среднем своем течении много у́же Волги. Когда пароход идет по ней, то хорошо видны оба берега и их население. Сначала обжилых мест вокруг мало, запашки совсем не видно, и леса лиственные. Затем выше по реке лес переходит в смешанный, а деревеньки встречаются все чаще. Правый берег особенно красив. На нем живописно располагаются большие села с каменными храмами, дворянские усадьбы и лесные кордоны. Ветлуга очень извилиста. Некоторые селения пассажиры видят издали пять-шесть раз под разными углами, прежде чем проплывут, наконец, мимо.
— Наговариваете на себя, Петр Яковлевич. Я как глянул на вашу стойку — душа запела. Эдакий вертеп не только в Костроме, в Москве бы не потерялся.
— Хм… Арестовать камергера высочайшего Двора… — засомневался Бекорюков. — За такое и со службы могут попросить. У Ивана Викторовича пол-Петербурга друзей. Они же меня размажут! Тут нужны более веские основания, чем донос целовальника из сельского кабака.