— Ну, это дело возможное, — поддержал его Алексей. — Вот тятенька твой согласится на мое предложение, и пошлем тебя в гимназию, в Кострому. А после нее и в университет поступишь.
Алексей пролетел корпус уездных присутственных мест, свернул на Костромскую и бездумно зашагал по ней. Подсознательно он стремился удалиться от страшного трактира. Наконец решился оглянуться. Вон они! В десяти шагах сзади шел сыскной надзиратель. Он ухмылялся так зловеще, что Лыкова передернуло. Следом высилась громадная туша капитана Готовцева. По другой стороне улицы следовало сразу трое: Поливанов, Челищев и помощник исправника Тамазин. Вторым эшелоном тянулись следователь Серженко, предводитель Верховский и кто-то из переодетых в партикулярное городовых. Команда убийц преследовала его, выжидая только удобного момента.
— Получается, в благородной артели вся верхушка!
Тут пришел уже знакомый Алексею одноногий сторож земской управы и стал выбривать ему пятно на темени, где была сильная гематома. Захарьин пояснил, что сторож — фамилия его была Лебедев — единственный в городе парикмахер; он стрижет и бреет весь Варнавин. Коллежскому асессору пришлось смириться с процедурой. Когда она закончилась, инвалид на деревяшке получил двугривенный и удалился довольный. А уездный врач смазал гематому, залепил ее пластырем и велел не делать резких движений.
— С тобой, дядя, только халамидники будут договариваться, — ухмыльнулся Иван. — С братьями так не выгорит. Они меня спросят — я им что скажу? Что с шестеркой условился? Ярошенку своего я им в Варшаву на смотрины возил — только тогда по рукам ударили.
— Лесом торгуют? Вместо того чтобы убийц ловить?