Деревня выглядела так же, как и большинство виденных мной до сих пор мексиканских деревушек: колодец в центре — одна штука, широкая пыльная улица, по совместительству исполняющая обязанности площади, — одна штука, обязательная церквушка, местами начавшая осыпаться, и несколько десятков хижин, считать которые мне было просто-напросто лень. Ах да, жители — ни души. Словно вымерли.
— Побежала в деревню. И мы с тобой сейчас пойдем именно туда. Только, — предупредила я, — держи руку на отлете, так, чтобы не капало на одежду. Она у тебя и без того достаточно измарана. Да и незачем напрасно тратить кровь — ее у тебя не бочка.
Кожаные — и, наверное, когда-то весьма недешевые — туфли профессора и впрямь представляли собой весьма печальное зрелище, ибо их создатели явно пытались сделать их удобными для неторопливых прогулок по городскому парку и не предусмотрели запас прочности, необходимый для путешествия по горам.
— Не советую, — сказал я. — Во-первых, ночью, в темноте, ты почти наверняка ничего не найдешь.
— Поправка. Ты попадешь, — отозвался Малыш, с удовольствием наблюдая, как у изумленного Ханко отпадает челюсть. — Ты ведь будешь играть честно, партнер?
— А тебе так вот сразу все и скажи? — прищурился гном.