— Капитан! — посланный на разведку кавалерист, до этого перемещавшийся едва ли не ползком, стоял во весь рост и недоуменно вглядывался куда-то в даль.
— Но плащ я пока тоже прихвачу, — заявила охотница за вампирами, кутаясь в искомый предмет. — И вот это, — добавила она, выуживая из груды горелых лоскутов рубиновый обруч Королевы.
Ответом мне были пять недоуменных взглядов.
Волшебно-прекрасное личико эльфийки как-то неуловимо изменилось. Проклятье… никогда не поверю тому, кто попробует уверить меня, что человек может различить эмоции эльфа, но сейчас я готов был прозакладывать душу, что из глубины зеленых озер на неуловимый миг проступила самая что ни на есть человеческая, более того, детская… обида?
Прищурившись, Крис Ханко едва заметно качнул головой.
До сих пор мой самый зловещий кошмар — это не вампиры, не оборотни, не ожившие мертвецы и даже не та тварь из старой пирамиды, едва не утащившая меня прямиком в преисподнюю, а утро на ферме, мычание недоеной скотины, запах гари от печи — и надо идти во двор, кормить птицу. От таких снов я просыпаюсь в холодном поту, сжимая рукоятку револьвера под подушкой — и на пару следующих ночей стараюсь затащить к себе в постель какую-нибудь грелку с приятным запахом изо рта.