При этих словах гнома Линда, бешено взвыв, рванулась вперед — но гоблинские ремешки были рассчитаны и на куда более буйную дичь.
— Но у меня только сто семьдесят фунтов. Векселем Сити-банка.
— Говорила же, — на этот раз прерывавшие стонущую речь мой спутницы звуки были вполне недвусмысленны. — Предупреждала, что нельзя ставить в этой строфе ударение на слове «лист»! И что в итоге? Хотели «лист, влекомый ветром» — получите! Или вы, граф, никогда не видели листопада в вашей чертовой Сибири?
— Мал-мала простоты и много-много хитрости, как говорил один мой знакомый оркский вождь, — сказал Ханко. Затем легкая тень улыбки пропала с его лица, и, отвернувшись от меня, проводник негромко скомандовал: — Подъем!
Короткая фраза прозвенела, словно упавшая на камни сосулька. Я резко обернулась — Николай стоял, скрестив руки на груди, и тонкие губы на бескровном лице кривились в жутковатой пародии на усмешку.
— Право, сэр, мне зверски неловко прерывать столь душещипательную сцену, — прокашлялся подошедший к нам сержант Флеминг, — но к единственной лестнице уже подкатила чертова толпа кровожадных дикарей, а позади нас — бездонная пропасть. Я, — вновь кашлянул он, — просто хотел бы привлечь ваше внимание к этой проблеме.