— Отличная сигнализация, — пробормотал довольный Ханко. — Думаю, сработает и за два десятка миль.
— И каким же, позволь узнать, образом? — недоверчиво осведомился гном.
— Это мог быть предсмертный стон, — заметил я, приглядываясь к торчащему из-под досок ботинку. Большой ботинок… из числа моих знакомых подобную обувку мог примерить разве что Джимми Валлентайн, но вот только вряд ли годового жалованья помощника шерифа хватит даже на подделку эльфийского алота — а этот выглядел вполне подлинным. Кто бы его ни носил, это, вероятно, очень уверенное в своих силах существо, раз осмелилось явиться в Пограничье в подобной обувке — у нас, случалось, убивали за куда менее дорогую.
Двое следующих гостей появились одновременно. Нечто, старательно кутавшееся в грубо скроенное из кожи подобие рясы — из-под капюшона выбивалось лишь несколько прядей длинных светлых волос. И бледный юноша в светло-голубом камзоле с тонкими аристократическими чертами лица, при виде которого у меня сразу же зачесался кончик пальца на спусковом крючке. Даже без бешеного дерганья амулета мне было ясно, что именно этот обманчиво хрупкий юнец — Глава Гнезда и лет ему не меньше полтораста. Наверняка прибыл в эти края прямиком из старушки Европы, а уж сколько на его счету загубленных жизней, не хочется даже думать.
— В немереном количестве! — в тон ему отозвалась я.
До сего дня выражение «выбор между Сциллой и Харибдой» казалось мне не более чем красивой метафорой. Куда чаще мне приходилось уподобляться буриданову ослу. Однако в данном случае Гомер был вполне уместен — красное с черным платье, победившее на всех трех этапах конкурса между «плохим» и «очень плохим», было, на мой взгляд, ровно на волосок менее ужасным, чем остальные.