- Давай просыпайся, - Вахтанг поставил на стол небольшую бутыль с мутноватым самогоном, - праздновать будем!
Он выкарабкался из кабины, подмигнул все еще надутому от обиды Палычу, увидев подходящего комэска начал было рапортовать. Шубин не дослушал, пожал руку, сказав только - “Сам вижу, что нормально” - и даже помог снять парашют. Потом отступил на шаг назад и осмотрев Саблина с головы до ног насмешливо протянул: - Ну вот, можно сказать, что ты лишился девственности. Давно пора было.
- Когда ты успел научиться готовить зайцев? - недоуменно спросил Шишкин. Виктор прикусил язык, кляня себя за болтливость. Положение спас комэск, он грохнул кулаком по дощатому столу, и начал, все повышая голос.
В крохотной комнате флигеля было жарко. Виктор скинул реглан и уселся на кровать, чувствуя, как закоченевшее тело возвращается к жизни. Вскоре он осоловел от тепла, мысли путались, он потихоньку начал клевать носом, отвечая невпопад на Танины вопросы. Когда она зачем-то выскочила во двор, Виктор прилег на кровать, решив минутку полежать. Но как только голова коснулась подушки, моментально провалился в глубокий сон. Измученный стрессами, организм требовал отдыха.
- Мда, - Хрящ сразу помрачнел и сгорбился. - Может, и вытащили его. Сегодня всю ночь раненных выносили. И мы лазили и местные помогали. Много братушек полегло. Три дня на эту гору проклятую… - он замолчал и сердито сопя, принялся сворачивать самокрутку.
- Ну, ты ей хоть вдул? - спросил Шишкин. - Ты же так и не рассказал ничего. Хоть не зря страдаем?