– Я знал, что ты друг! – снова порывисто обнял его Булданин. – Не серчай. Ну, ляпнул не подумавши, со всяким бывает. Но отныне завсегда за тебя буду, ты не бойся. Все, что нужно, сделаю. Хочешь, дворец Шуйский штурмом возьмем и зазнобу твою добудем? Хочешь, в пути ее отобъем? Ты, главное, за меня держись. Я знаю, что делаю.
– Чего надобно? – Плохое настроение не располагало Басаргу к ласковым речам.
На улице загорелись факелы, наконец-то озаряя поле битвы нормальным ровным светом, поперек ворот выстроилась шеренга ратников со щитами перед собой и боевыми топориками в руках. На их головах сверкали шлемы, шеи защищались толстыми стегаными воротами и кольчужными бармицами.
– Удачи тебе, брат, – подошел к нему Степан, обнял здоровой рукой: – Коли нужда какая возникнет, ты зови. Отец сказывал, к весне я опять здоров буду. Обиды не прощай, друзей не обманывай, и тогда все у тебя сложится, как надобно. Не забывай весточки о себе присылать! До встречи…
И вдруг… В очередной раз распахнулись двери, и в храм в сопровождении двух десятков девок и холопов вошла она – княжна Мирослава Шуйская, в горностаевой шубе, в высокой горлатной шапке и с коротким тонким посохом из вишни в руках!
Боярин Леонтьев растерянно промолчал, осмысляя услышанное.