– Ты слышишь меня, боярин? – вернул его к реальности сероглазый Михаил Немеровский. – От князя Старицкого земля, от княгини Ефросинии золото. Высоко они тебя ценят, наслышаны немало. Крест им можешь целовать с чистой совестью, не прогадаешь. Ныне награды боярские получишь. А опосля, за службу преданную, глядишь, и княжеские пожалования придут.
– Все присягнули уже. А ты чем хуже? Завтра же в Кремль приезжай, во дворец великокняжеский. Поступок сей ни за что не откладывай, какие бы посулы тебе ни чинили. Придешь завтра во дворец, после присяги дарственную на поместье получишь и золото княжеское. В том тебе честью своей боярской ручаюсь.
– Во блин! – невольно выругался аудитор, ожидавший услышать что-нибудь более интересное и увязанное с его школой. Если бы холмогорскую «академию» вывезли на Кольский полуостров – это была бы подсказка! А Москва – это все равно что огромный сеновал, в который подкинули еще одну пересохшую травинку.
– Ладно, герой, – пожала плечами женщина. – Ты же не премию просишь, хотя честно заслужил, а работать рвешься. Грех отказывать в такой просьбе.
– А чего в этом такого? – удивилась Полина. – Ломоносов же ведь сам учился в монастырской школе архиепископа Афанасия! Ничего удивительного, что именно ее базу он и использовал, чтобы создать общерусский государственный университет.
– Правда?! – не поверил своим ушам аудитор. – Перешерстите «миллионы единиц хранения»?