– Не горячись, друже! – поймал Басаргу за плечи могучий боярин и удержал перед собой. – У нас у всех сердце кровью обливалось, глядючи, как ты по княжне своей сохнешь. Спекся вона весь, что снеток белозерский.
Басарга попытался встать, но боль в ноге заставила его со стоном упасть обратно на кошму. Леонтьев скривился, приподнялся на локте, взглянул на ногу. Пояс с оружием был снят и положен рядом, царская сабля осталась наполовину торчать из ножен. На правой ноге штанина отрезана полностью, оба сапога сняты, рана замотана белой тряпицей с утолщением над тем местом, куда вошла стрела. Видать, мха туда набили от души. А так – вся конечность до ступни выглядела светлой, даже чуть розоватой.
Однако удивило не это. Басарга отлично знал, что постриг принимают мужи в большинстве боярского сословия, к ратному делу привычные и зачастую совсем даже не старые. Вспомнить хоть иноков Пересвета с Ослябей, монаха Илью Муромца. Воевать святая братия умела всегда, вражеские осады монастыри выдерживали зачастую безо всякой посторонней помощи.
– Очень на это надеюсь… – Аудитор отключился и хмыкнул себе под нос: – Девочка в таком восторге, что теперь, похоже, денег за работу и вовсе не попросит.
Евгений поднял голову, осмотрелся в поисках скрытых камер, но тут же оставил эту мысль как заведомо бредовую: для телерозыгрыша сложившаяся ситуация выглядела слишком заумной и совершенно несмешной. На всякий случай он заглянул в инет и тут же узнал, что первый известный на Руси бумажный документ относится к середине четырнадцатого века, а просто первый из сохранившихся – к середине тринадцатого.
– Мы не воруем, мы берем свое, – согласился мужичок. – Но больше трех я заплатить не смогу, это предел. Иначе нет смысла. Дешевле пойти другим путем.