Пока купец, со всем тщанием подбирая слова, держал свою долгую речь, Басарга заметил в раскрытую дверь, что распластанная на дворе книжница приподнялась и сидит, покачиваясь, ощупывая голову левой рукой.
Общая картина никак не складывалась. Отчего современные спецслужбы вдруг стали столь жестко пресекать исторические изыскания по седой древности? Что из Полиного доклада могло стать «детонатором», тревожным сигналом для системы? Как могли соотноситься дворяне-бунтари с интернатом на Кольском полуострове? Ситуация оставалась непонятной, запутанной до безобразия. И это было обидно.
– Ты сказал, боярин, – ткнул в него пальцем худосочный Илья.
О чем там еще говорила «Мальвина»? Какие-то «проклятые», «британское наущение», «убрус»… Интересно, что такое «убрус»?
– Трудно сказать, – пожал плечами Женя, с ножом и вилкой примериваясь к котлете «по-киевски». – Пока ничего не нашел, трудно распоряжаться находкой.
– Дай Бог тебе долгих лет, боярин. Сотня твоя меня ныне от верной смерти спасла. Низкий тебе за то поклон от боярского сына Басарги.