– Спать пойду. Завтра службу долгую стоять в Никольском соборе. Ко двору еще надобно поспеть. Ты тоже отдыхать отправляйся. При мне будешь отныне, пока Иоанн самое гиблое место для тебя не подберет. А уж там – как Бог даст. Ты эту стезю сам выбрал, пенять не на кого.
– А ты считай, что крепость вражью взял. И Матрена-книжница – добыча твоя, – подмигнул Булданин. – Отведи душеньку, враз на сердце полегчает.
– Ага… – Боярин Леонтьев, устав и растратив первый пыл, поднялся со своей жертвы, подхватил под мышки обмякшего Булданина.
Рука Басарги нащупала валявшийся у кострища котелок, он тут же взмахнул находкой – старицкий прихвостень приподнял оружие, спасаясь от удара, и не заметил, как в то же самое мгновенье боярский сын одной лишь кистью повернул свою саблю клинком вверх и резко толкнул ее острие под полу кафтана умелого фехтовальщика. Немеровский охнул, округлив глаза, и захрипел. Басарга, пользуясь его замешательством, откатился вбок, толкнулся и вскочил на ноги, держа в одной руке саблю, а в другой – медный котелок с толстым закопченным донышком.
Свой вечер, а также и следующий, воскресный день Евгений посвятил чтению документов и очень быстро нашел место, где приворовывают местные строители: объемы выполненных работ весьма существенно превышали возможности заявленной техники. Это означало, что к перевозкам привлекается «левый» транспорт – нелицензированный, а то и вовсе частный. Расценки у «халтурщиков», само собой, были ниже, и разница оседала в кармане организатора аферы.
– Ско-олько?! – в изумлении обернулся Басарга.