– Надобно хоть сукна какого купить, – сказал Илья, похлопывая ладонью по тюку кирпичного цвета, – дабы купец не обижался. Можно недорогого и немного, холопу на кафтан. У тебя есть холоп?
Дважды Басарга отправлял Мирославе страстные письма, вспоминая красоту ее губ и голоса, широту девичьего стана и бархатистость губ, выплескивая на бумаге свою страсть и жажду встречи, а заодно обговаривая удобные для княжны день и время безопасного выхода «в люди». Боярский сын, весь изведясь, с трудом подобрал достойный избранницы подарок: четки, янтарные, чтобы точно в цвет глаз любимых подошли и потом в руках постоянно были, о нем напоминая.
– Сам ныне и вернешь, – пообещал князь. – Жди!
Где-то через час такой напряженной скачки лошадь начала хрипеть, из-под ремней упряжи поползла розовая пена, но впереди уже показался первый дорожный ям, ожидающий почтальонов с распахнутыми воротами.
Глаза были светло-зелеными, с легким медовым оттенком. Когда по ним пробегали светлые блики, они казались почти желтыми, а едва падала тень – мгновенно зеленели, словно кто-то напускал в медовуху краски.
– Не торопитесь! – предупредительно вскинул палец аудитор. – Мне нужно как можно больше деталей. Причем самая пустяковая порою способна навести на интересный след. Поэтому, даже если вы соберете все, что есть в архивах, очень прошу: поищите еще. Вдруг всплывет еще какая-то мелочь? Раньше вторника я все равно не уеду.