Меня под конвоем повели в столовую, или как там называется помещение со столом, стулом и горячей едой.
Пару раз нам попадались на глаза студиозусы и преподаватели местного университета. Посреди площади рядом с высоким столбом виднелись ряды клеток, в которых сидели, стиснутые со всех сторон, подозрительные и весьма помятые обезвоженные организмы.
— Прощаю! — проявила великодушие, искренне не понимая, из-за чего весь «сыр-бор» разгорелся. Ничего из ряда вон выходящего я ему не показала. Ну, если он там сам себе чего-нибудь дополнительно не додумал… В остальном-то ситуация вполне невинна. — Можете повернуться и объяснить свое внезапное вторжение, герцог!
Выглядело это… как забастовка рабочих на Восьмое марта с требованиями улучшить условия труда женщинам и увеличить зарплату мужчинам, то есть абсурдно.
Никто на помощь господину Сервалье не спешил, и мне стало его по-человечески жалко. Пол мраморный, холодный, возраст у дяди, похоже, солидный. Еще чуть-чуть полежит — и здравствуй, радикулит! Поэтому, отцепившись от мужа, я встала рядом с господином Сервалье на колени и бережно сняла экстравагантное головное украшение. Смахнув рис и пшеницу с лица, легонько похлопала по щекам престарелого царедворца.
— Завтра-послезавтра?.. — с ужасом воззрилась я на торжествующего «дядюшку». — Так скоро?