Ведьма, думает Шедвелл. Они сжигают ведьму. Его это греет. Все идет правильно, надлежащим образом. Именно так все и должно быть.
— Не знаю. Наверное, о том, чтобы не жениться.
Стараясь никого не разбудить, он обследовал кухонное хозяйство как можно тише, но обнаружил, что все, к чему бы он ни прикоснулся, издает оглушительные звуки. Дверца старого холодильника закрывалась с грохотом, подобным трубному гласу. Струйка сочилась из водопроводного крана, точно у суслика с энурезом, а шуму от него было как от гейзера. К тому же он не смог найти, где что лежит. В итоге, как любой человек, которому когда-либо от начала времен приходилось самостоятельно готовить себе завтрак в чужой кухне, он попросту залил кипятком черный растворимый кофе без сахара.
Он пропускал разговоры мимо ушей, словно стрекотание кузнечиков, или, точнее, просеивал его, как пустую породу, следя за тем, не мелькнет ли в песке крупица золота.
На сей раз они задумались еще более глубоко. Они как раз достигли того возраста, когда ребенок, взлетая по американским горкам жизни, уже почти поднялся на вершину полового созревания, и перед ним открывается новая перспектива — обрывистая колея, таинственные и ужасно волнующие повороты.
Шедвелл выронил папиросу. Вытянув вперед слегка трясущуюся руку, он направил палец на мадам Трейси.