— Невыносимо и думать об этом, — мрачно сказал Азирафаэль.
Адам, старательно сутуля плечи, слонялся по пыльной дорожке. Слонялся он мастерски. Он умел слоняться так, чтобы своим видом выводить из терпения благонамеренных обывателей. Он не просто горбился и волочил ноги. Нет, его тяжелая походка была полна скрытого смысла, она выражала боль и недоумение человека, чье бескорыстное стремление помочь окружающим вновь и вновь встречало на своем пути лишь препоны и нелепые придирки.
— Да и все эти приемы… Устаете, наверное, очень? — продолжала монахиня.
— Итак? — вежливо сказал он. — Что же я могу сделать для вас, мистер Баддикомб?
Эти должным образом поразмышляли над его словами.
— Да ладно! Это не палочники, а богомолы. Я видел их по телику — самка богомола сожрала своего дружка, а он вроде бы даже и не заметил.