Он замолчал. Табачный дым тянулся к окну, увлекаемый легким сквозняком.
— Не надо. Передайте, что подъеду через четверть часа. Отбой.
— Разве я уже не сказал «пока-пока»? — с искренним удивлением произнес Сэлинджер.
— Верно. Поэтому таких ножей и нет, что их не покупают.
— Отцы, это же писатель Еремин и фотокорша из «Губернского», — сказал Семен, веснушчатый, светловолосый и нагруженный гитарой и сумками парень, — может, пусть остаются? Десна велика, как мир.
— Не за что. Это я тебя увлекла и это я тебя отпускаю. И на память ничего не дари. Чтобы ничего сердце не царапало. Удачи!